В этом зале без окон, освещенном только лампами-софитами, лишенном дневного света, время замерло, словно остывшая лава. Никита подумал машинально: но ведь так и должно быть. Здесь все задумано и сделано с таким расчетом, чтобы о времени никто не помнил. Игра не имеет конца и начала, игра постоянна и бесконечна. Она захватывает и подчиняет вас целиком.

– Снова, видимо, из пистолета стреляли, – сообщил Биндюжный, рассматривая раны на теле Таураге. – С очень близкого расстояния. Она входила в двери, когда ее расстреляли из подъехавшей машины.

– Машину установили? – спросил Колосов.

– По показаниям очевидцев – иномарка. Одни говорят – «Вольво» вроде это был, другие – «БМВ». Темного цвета – черный или темно-синий. Как назло, в два часа, как снег повалил, наши наблюдение сняли! Мне уже звонили, каялись, чертыхались – все равно, думали, ни зги не видно с дороги в этом буране. Думали, к вечеру, когда немного погода разгуляется и казино начнет работать… Ведь они тут даже открыться не успели – во как! Китаев сказал: намеренно припозднились сегодня.

– Зачем она приехала? – спросил Колосов, смотря на Эгле.

Биндюжный молчал.

– Зачем она приехала? – Никита повысил голос, он обращался теперь к Салютову. – Вы знаете, зачем?

Но и Салютов молчал.

– А Газаров здесь? – спросил его Колосов.

– Нет, – за шефа ответил Китаев. Хрипло откашлялся, выступил вперед. – Здесь никого не было, кроме нашего персонала. Ни одного посетителя.

– Я водилу, что ее привез, первым делом допросил, – шепнул Биндюжный. – От страха еле говорит, клянется, что чуть-чуть в него не попали. Показывает – вроде «БМВ» это был. Вроде свернул с шоссе за ними, он его заметил на аллее – в этой-то метели. Говорит, Таураге остановила его на Мытной, голосовала там. Значит, ехала сюда из дома. Он везти поначалу за город не хотел – далеко. Но она настаивала, наконец сторговались. А здесь, возле подъезда, она вышла, стала расплачиваться, и тут вдруг эта машина с аллеи – развернулась на полном ходу, и оттуда выстрелы. Водитель такси не видел, кто стрелял, сказал, что у него сразу в глазах потемнело со страху… Гаишникам я уже о приметах машины сообщил, но…

– Значит, таксист не видел того, кто был за рулем? – уточнил Колосов. – Хотя бы примерно – один там был шофер или с пассажиром?

– Нет, я его и так и эдак крутил, говорит, не видел ничего.

– Может, пленку посмотрите? – спросил Китаев. – Пленку из нашей камеры над подъездом?

– Пленку? – Никита посмотрел не на шефа безопасности, предложившего эту умную идею, а на Салютова – тот, казалось, ничего не слышал, смотрел только на бездыханное тело, распростертое на столе. – Валерий Викторович, будьте добры, пройдемте с нами в диспетчерскую, посмотрим пленку.

– Идите, я сейчас, – тихо ответил Салютов.

Однако в диспетчерскую он так и не пришел. Китаев достал пленку, включил монитор. На экране зарябило, затем пошли кадры. Видимость была дрянь – глазок камеры залепило снегом. Но все же кое-что разобрать было можно.

– Вот, вот такси подъезжает, – Китаев, напряженно следивший за экраном, вдруг ткнул в монитор пальцем, – Эгле здесь в кадр не попала, дверца открытая мешает… А это наши электрики, они панно ремонтировали. Вот… вот та машина… разворачивается, тормозит и…

Это был темный «БМВ» – без всякого сомнения.

– Ну-ка, крупнее кадр можно дать? – попросил Никита.

Китаев защелкал «мышью», давая более крупные планы. Да, это был темный «БМВ», судя по модели, не новый, выпуска примерно начала девяностых.

– Черт, – Китаев нахмурился, – черт возьми…

– Раньше этой машины вы здесь не видели, Глеб Арнольдович? – спросил Никита.

– На «БМВ» многие наши клиенты ездят… У сына Валерия Викторовича был как раз «БМВ», он на нем и разбился…

– Тот разбился, а этот? Этот автомобиль вам знаком? – Колосов сам защелкал «мышью», максимально укрупнил кадр: часть багажника, заднее колесо и… последняя цифра номера «3».

– Я могу, конечно, ошибаться, – Китаев тревожно глянул на Колосова и побледнел, – но темно-синий «БМВ» 94-го года, номер ВЩ-63 – это машина нашей Басманюк. Она в прошлом году ее приобрела.

Никита нажал стоп-кадр.

– Ну-ка, пригласите ее сюда, – попросил он.

– Ее до сих пор нет. Она почему-то не вышла сегодня. – Китаев не отрываясь смотрел на монитор. – Я думал сначала – опаздывает, хотел звонить. Потом не до звонков стало.

– Номер ее сотового на память знаете?

Китаев полез за органайзером, продиктовал номер. Никита набрал. «Абонент недоступен или временно не отвечает».

– Где же она? – тихо спросил Китаев. – Если это действительно ее машина, где же она сама?!

Биндюжный, молчаливый как тень, не проронивший слова за весь разговор, начал снова названивать в ГИБДД – передавать уточненную ориентировку по машине, объявленной в розыск.

– Во сколько она с допроса ушла? – улучив момент, шепнул он Колосову.

– Где-то в начале первого. Она сказала – утром ей звонил Салютов, просил выйти на работу, она собиралась. Сказала, что с утра из-за мороза машина у нее не завелась.

– Дурдом. – Биндюжный вытер со лба капельки пота. – Что ж такое робится, а? Они ж еще даже толком открыться сегодня не успели…

– Надо машину искать, – сказал Колосов, – и эту дамочку.

– Ты думаешь, если она жива, она – «крот»?

– Ничего я не думаю! – Никита чувствовал, что еще секунда, и он сорвется. Они так чудовищно прокололись! Преступно! А ведь Обухов предупреждал его…

На мониторе пульсировала серая мутная снежная мгла.

Глава 27. МИЗАНСЦЕНА В КОРИДОРЕ РОЗЫСКА

О смерти Эгле Катя узнала в тот же вечер, в пять часов. Тщетно пыталась дозвониться Колосову, неоднократно спускалась в розыск. Но там все просто отмахивались. Затем дежурный сжалился и проговорился: на Рублевском шоссе – убийство, начальник отдела убийств срочно уехал туда. Катя спросила: где убийство? В казино? Дежурный кивнул, помедлил и протянул телефонограмму. Так Катя и узнала, что Эгле Таураге мертва.

«Наехал, видно, кто-то по-крупному на этого мужика. Расстреляли среди бела дня с машины девочку, прямо возле казино. Любовница, наверное, его или секретарша – потерпевшая-то… А то кто же? Ну, прямо головы не дают поднять мужику. Видно, здорово кому-то он дорогу перешел».

В голосе дежурного не было особенного сочувствия. Только констатация фактов. Под «мужиком» явно подразумевался Салютов. Тот самый человек, о котором Кате хотелось поговорить с начальником отдела убийств.

Но не вышло…

Вечером дома она рассказала все, чему стала свидетелем в «Атлантиде», Кравченко. Тот, благополучно проспав весь день, был бодр и свеж и уже намыливался смотреть хоккей по телевизору на кухне. Катю по этой причине он слушал вполуха.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь? – спросила она.

– Я? О чем? – Кравченко нажимал кнопки на пульте телевизора, словно клавиши на баяне.

– Да о Салютове и вдове его сына!

– А может, у этой красотки просто крыша поехала? – хмыкнул Кравченко.

Катя ждала, что он скажет еще.

– А вообще вас, женщин, не поймешь, – сказал он. – Вечно вы врете. Сами даже не замечаете, как это происходит.

– Когда это я тебе врала? – вспыхнула Катя, сразу позабыв важный предмет, который она собиралась обсуждать с «драгоценным В.А.».

– Ой, не надо, – снова хмыкнул Кравченко. – И потом, если ты действительно желаешь знать мое мнение – зря ты вообще в это дело вмешиваешься. Ты подумай, что такое – этот ваш Салютов? Владелец казино, карточный босс, мафиози махровый. И там, в этом «Маке», третьего по счету человека грохнули. И как? Расстреляли прямо из машины. Почерк-то какой, а? Один почерк говорит, что за люди здесь замешаны. А ты мне что-то сейчас лепечешь о какой-то там чокнутой девице, которая мужа своего покойного живым считает и…

– Марина Салютова не считает своего муха живым! Когда она мне говорила о «муже» как о живом человеке, она не имела в виду Игоря Салютова, я в этом уверена! – возразила Катя.